Глава 37. Часть первая. В тюрьме.
— Ты чего такой,
Вась, замороченый в последнее время? — спрашивает меня Виктор, очищая зеленый
апельсин.
— Через неделю,
Вить, будет ровно полгода, как я сижу здесь. Скоро прокурор продление ещё на
два месяца мне должен сделать. Я вот и думаю, как бы повлиять на то, чтобы это
продление не сделали.
— Опять ты,
Вась, о несбыточных вещах мечтаешь. Забудь ты эти глупости. Тут любой бы с
удовольствием повлиял на прокурора, но это нереально. На вот лучше, съешь
дольку апельсина и помечтай, чтобы в следующий раз спелые апельсины привезли.
— Ну как же,
Вить, нереально, если кому-то удавалось отсюда за деньги выбраться?
— Последний раз
это было три года назад. Тогда и пати ещё вовсю проводились. В то время не было
у полицейских установки сажать иностранцев, тогда ты за тысячу долларов на
месте откупился бы. Это потом министр внутренних дел через СМИ заявил, что в
Гоа больше наркотиков нет.
— Ага, а знаешь,
для чего он это сделал?- говорю я, морщась от кислого апельсина. — Чтобы его
сынуля свободно мог свои наркотики вместе с драг-дилером Аталло здесь, в Гоа
продавать. Все последние пати проходили под прикрытием сына министра. Да ты,
Вить, его и сам, наверное, много раз видел. Просто мало кто знает, кто его
папа.
— А что же он
пати все позакрывал? — спрашивает Виктор, натирая апельсиновой коркой себе
ноги.
— А позакрывали,
Вить, другие силы. Те, которые хотят на место министра сесть. Смотри, с каких
слов в газетах статьи про драг-дилеров начинаются: «Министр внутренних дел
сказал, что в Гоа больше нет наркотиков, а вчера силами драг полиции задержан
крупнейший нигерийский драг-дилер с двумя граммами кокаина». Все статьи про
арестованных драг-дилеров преподносятся в газетах в оппозит словам министра,
что драг-бизнеса в Гоа нет. Все крупные драг-дилеры, ничего не боясь, под прикрытием
этого сынули как работали, так и работают. А сюда сажают таких придурков, как
мы. «Пойманы два крупных драг дилера по кличке Винни-Пух и мистер Бин», —
улыбаясь, показывает Виктор на гуляющих по кругу грека Антонио и шотландца
Джеймса.
— Интересные, Вить,
в последнее время в газетах статьи выходят. Кто-то стал копать под самых
влиятельных драг-дилеров. Со слов журналистов, их сейчас в Гоа всего трое
осталось: Тамир, Аталло и Диди. Интересно, чем это закончится?
— Да ничем,
Вась, заплатят журналистам, и перестанут писать. Все старые драг-дилеры
ежемесячно шефу драг полиции деньги приносят, и наркотики сына министра
продают. Кто же их осмелится тронуть? Змея не может кусать себя за хвост.
— Змея может
кусать себя за хвост. Ладно, хрен с ней, с политикой! Как ты думаешь, Вить,
можно ли местных ментов обдурить? Я, когда в Панджимской тюрьме сидел,
предлагал мне Ашиш сдать какого-нибудь драг-дилера, обещал посодействовать с
освобождением. Как ты думаешь, если я предложу сдать кого-нибудь, могут меня
под залог выпустить, или нет?
— Сдавать, Вась,
это нехорошо. Ссученные, они такие же, как пидоры, один раз согласился —
значит, навсегда.
— Я и не
собираюсь никого сдавать, надурить я хочу полицию. Меня только выпусти, я же
сбегу в Непал сразу. Закажу себе новый загранпаспорт, есть у меня люди в
России, сделают недорого. Другие друзья визу в индийском посольстве поставят. А
третьи печати въезда и выезда из страны сделают. Выехать не проблема будет.
Меня бы только выпустили бы.
— Кто же тебе,
Вась, такому умному, поверит, ты ведь уже один раз посчитал ментов за дураков,
— теперь здесь сидишь. Ты сначала сдашь кого-нибудь, а потом они подумают
ещё, выпускать тебя или нет. А могут ещё
статью добавить просто чтобы посмеяться над тобой.
— Но ведь и
тебе, Вить, и мне предлагали полицейские за тридцать штук баксов выйти отсюда.
— Это неизвестно
ещё, — может, просто на деньги разводили.
— Ага, только
Муртиняна выпустили, а мы здесь сидим. Вить, а если я им наживку на крючок
покрупнее насажу? Если скажу, что есть в Гоа лаборатория по производству МДМА.
Есть у людей МДМА на один миллион долларов.
— Да кто же
тебе, такому умному поверит? Тут, в тюрьме, каждый второй мастак такие истории
сочинять. Всем на волю хочется.
— Ну, тут, Вить,
всё от меня зависит. Как врать складно буду, так и поверят. А выпусти меня, я
через два дня перейду границу с Непалом, и покажу жопу голую Индии, как Рико
когда-то сделал. И в гробу я её видел со всеми полицейскими и ссучеными
драг-дилерами. Столько стран ещё прекрасных, в которых можно жить. Уеду во
Вьетнам или Камбоджу, открою там на побережье ресторан, заново всё начну.
— Ты выйди
отсюда сначала, мечтатель. Хрен тебе, кто про лабораторию и про лимон баксов
поверит. Было бы такое, тебя давно бы выкупили отсюда, тысяч за тридцать. А ты
— голодранец, такой же, как я и такой же, как все, кто сидит вокруг нас.
Последняя надежда под кодовым названием «Тамир» рухнула, вот ты и забиваешь
себе голову ерундой всякой. Ты себе мозг взорвешь бредом этим. Я понимаю, что к
тебе девчонки твои приехали, вот и лезет к тебе в голову ерунда всякая о том,
как побыстрее отсюда выйти.
— Василий,
визит, — снова кричит охранник, открывая мне дверь.
— Вот. Иди, иди,
Вась, лучше пообщайся со своими близкими. Может, поотпустит тебе голову
ненадолго.
— Привет,
девчонки! Как вы быстро загорели. Так не хочется о делах говорить, просто
смотрел бы на вас, — говорю я, расцеловывая всех по очереди. Какие вы красивые
у меня. Времени у нас всего пятнадцать минут. Самая важная информация у тебя,
Лена, поэтому, ты первая рассказывай. Что Вова по моему поводу говорит?
— Козёл твой
Вова. Никаких денег на адвоката он давать не хочет. А ведь когда тебя посадили,
обещал пять штук баксов тебе передать. И в полицию вместе с сынком министерским
боится пойти поговорить. А может, просто не хочет.
— Вот сука! Ну,
что же мне тогда остается делать? Буду заниматься своим здоровьем и английским
в ближайшие полтора года. Других вариантов нет. Тогда будем считать, что эта
темя закрыта. Лучше расскажите мне, как вам тут отдыхается.
— Маме и
Василинке замечательно. А я в Россию хочу, — грустно говорит Лена, опустив
глаза. — Ничего, Василь, меня здесь не радует, ничем не хочу здесь заниматься,
— ни пирожными, ни квасом, ничем. Будь она проклята, эта Индия. Рухнули у меня
окончательно все иллюзии о Гоа. Ненавижу я теперь эту Индию, — почти плача
говорит моя Лена. – Мы, наверное, побудем ещё пару месяцев и уедем. В рашке я
хоть делать что-нибудь смогу, а здесь ничего неохота. Для кого тут, в Гоа,
стараться что-то делать? Для тех уродов, которые сейчас нас окружают? Козлы
одни остались здесь. Скоро в Гоа твой брат приедет. Он тут с твоей мамой ещё
пару месяцев после моего отъезда побудет. И, я считаю, в школу Василинке ходить
надо. Здесь годовую плату за школу с двух до пяти тысяч долларов подняли. У нас
столько денег нет. Точнее, у нас сейчас нисколько нет.
— Лена, продай
мой ноутбук, кондиционер, стиральную машинку, продавай всё, что можешь, и
возвращайся в Россию. Я тебя понимаю. Когда-нибудь я обязательно отсюда выйду,
и приеду к вам. Главное, ждите меня. Может быть и к лучшему, что вы уедете, а
то у меня сердце разрывается на вас смотреть. Без вас мне проще продержаться
здесь будет.
продолжение...