ГЛАВА 39. ЧАСТЬ ВТОРАЯ. НА ВОЛЕ.

Глава 39. Часть вторая. На воле.

— Когда, Сань, фильм-то по твоей книжке выйдет?

— Не знаю я ничего, Вась. Не спрашивай меня про фильм. Все вопросы по фильму к Буслову, — отвечая, смеётся всегда жизнерадостный Саша. — Я к тебе, Вась, русской окрошки заехал поесть, а ты меня сразу вопросами засыпал, на которые я не знаю, что отвечать.

— Кришна! — кричу я своему официанту, гоняющему по песку футбольный мяч напротив ресторана. — Уан окрошка!

— Присаживайся и рассказывай, Сань. Будет тебе окрошка, я сегодня свежий квас привёз. Что нового у тебя в жизни? Как продаётся твоя книжка? Тебя, Сань, наверное, все вопросами замучили про кино.

— Книжка, Вась, хорошо продаётся, а про кино – правда, я ничего не знаю. Купил права на мою книгу режиссер Буслов.

— Да понятно, Сань, что информация о том, что по книге фильм снимать будут, запущена, чтобы книжка лучше продавалась. Продать тираж в сто тысяч — это дело серьёзное. И ведь большинство, прочитав книгу, сюда приедут проверять, правда ли, что Гоа — такая сказочная страна, как ты описываешь. Помнишь, Сань, три года назад мы тут сидели и придумывали, как бы туристам-двухнедельникам что-нибудь продать?

— Да, помню, Вась, ты тогда придумал историю о том, что к старому баньяну, якобы, когда-то «Битлз» приезжали. Я ещё тогда гидом в турфирме работал. Бедные туристы страдали от того, что не знали, на что деньги свои потратить. Как всё изменилось быстро за эти годы.

— Ты, Сань, тогда, так же, как и я, — в пёстрых лунги* ходил, а не в модной гоанской одежде. Сработала ведь моя идея. Спустя три года новые гиды ведут своих жертв, белокожих и розово-поджаренных туристов, к старому баньяну — показать место, где, якобы, когда-то сидела и курила чилум легендарная группа «Битлз». 

И ведь все они в это искренне верят. А после выхода передачи по НТВ вся Россия теперь про Арамболь и про «Битлз» знает. И не только Россия, НТВ по спутнику на весь мир транслируется. Я, когда в Непале был, телевизор включил — и обалдел просто. Там как раз передачу показывали, «Профессия-репортер», про дауншифтеров*. Представляешь, включил телик в тот момент, когда я здесь, в «Хэмпе», интервью даю о том, какой здесь, в Гоа, рай. Вот так легко рождаются легенды. Лошак со своей передачей хорошо Гоа отрекламировал. Теперь ещё и битломаны в Гоа ездят. Сейчас, если бы отъехать на машине времени назад, я бы по-другому стал Гоа рекламировать. Сейчас, если я найду новую «Землю Обетованную», то никому об этом говорить не буду.

— А я, Вась, не жалею, что книгу написал. Пусть меня и обвиняют, что русские испортили Гоа, якобы из-за того, что после выхода книги все отбросы общества сюда поехали. Гоа — оно большое, здесь всем места хватит. Если где-то стало больше отбросов, значит, где-то их стало меньше. Если бы не я книжку написал, то кто-нибудь другой это бы сделал. Но, ведь ты же помнишь, Вась, как раньше здесь всё по-другому было.

— Да, Сань, конечно же, помню, и тебя я прекрасно понимаю. Ты написал книгу потому, что не мог её не написать. Ты так же как и я, влюблён в Гоа. Я тоже хотел всему миру рассказать, что есть ещё место на планете, где хорошо живётся хорошим людям. И интервью я разным газетам и журналам давал в надежде, что на мой зов лучшие люди приедут. Меньше, конечно, стало интересных людей, но всё равно, — лучше Гоа я места пока не знаю.

— Твой акрошка со сметана. Чи-гоиз-волите барин, — улыбаясь, говорит Кришна, протягивая Сане поднос с едой.

— Прикольно ты, Вась, его по-русски говорить научил.

— «Барином», Сань, я приказал моих друзей называть.

— Судя, Вась, по довольному лицу Кришны, неплохо дела в рестике идут?

— Да как тебе сказать, Сань? Вот сижу я тут с утра до вечера, смотрю, как отдыхающие гуляют и думаю только об одном: когда же моя рабочая неделя закончится? Надоело мне наркотиками торговать. Никак не получается у меня на жизнь легально зарабатывать. Рестик мне, максимум, тысячу долларов в месяц приносит, половину я партнеру отдаю, а на пятьсот баксов в месяц можно было только три года назад нормально жить, сейчас этого мало. С каждым годом всё дорожает. Наркотиками получается ещё тысячу в месяц зарабатывать. Только от этих денег параноя драг-дилерская у меня растёт. Поэтому, и не радуют меня эти деньги. В любой момент может полиция с проверкой прийти.

— А про какого партнера ты, Вась, говоришь? Ты же один, вроде, этот рестик создавал?

— В этом году согласился парень один молодой вместе со мной в доле работать. Он когда-то в Мандреме пробовал ресторан открывать, но что-то у него не заладилось. Вот, посмотри, принёс он немного свежих идей, — показываю я на зеленые полотна ткани, натянутые над головой.

— Понаряднее стало в этом году в «Хэмпе», — говорит Саня, пододвигая к себе тарелку с окрошкой, принесённую Кришной.

— Он хоть парень молодой, но смышлёный, новое поколение фриков. А вон, посмотри, — он на пляже со своим годовалым сыном играет, — говорю я, показывая пальцем на худого, покрытого прыщами парня. — Молодой совсем, всего двадцать один год ему. Сашей тоже зовут.

Какое-то время мы молча наблюдаем, как парень со светлыми, редкими дредами строит из мокрого песка сказочные замки, а его голый бутуз настырно пытается разломать папино творение.

— А помнишь, Саня, раньше, когда мы встречались, то всегда друг другу про чудеса индийские рассказывали, свидетелями которых мы почти каждый день были? Все разговоры у нас были про моменты синхронизации, которые здесь, в Гоа, так часто происходят.

— Что-то, Вась, давно я таких моментов не замечал. И Гоа меняется, и мы меняемся.

— И у меня, Сань, тоже давно никаких чудес не происходило. Последний раз — несколько месяцев назад, в Непале, один момент синхронизации произошел. Помнишь, Сань, я тебе рассказывал про падающий листочек в Пушкаре? Тогда, во время падения пальмового листка, на улице тишина на мгновение возникла. А как коснулся листик земли, тотчас в этот же момент колокол где-то зазавенел. И, снова всё взорвалось звуками.

— Конечно же помню, Вась. Я ведь эту историю, немного изменив, в своей книге описал.

— Так вот, Сань, произошла второй раз у меня похожая история в Непале. Еду я со своей Леной по Катманду. Место там есть одно, «Семь углов» называется. Там улица, как лесенка, семь раз преломляется. Представь себе, Сань, небольшую, но людную улочку в крупном азиатском городе. Уличные продавцы бойко торгуют, каждый на свой лад зазывая покупателей. Из музыкальной лавки доносится «Ом мане падме хум», строители, ремонтирующие небольшое здание, колотят кувалдами по камню. Кто-то подметает, кто-то по телефону болтает. 

Едем мы на велорикше по этой улице, шумная какофония вокруг, и только буддистская мантра радует приятным женским голосом. Навеяла мне эта мантра воспоминания о Пушкаре трёхлетней давности. Вспомнил я тогда тот случай с падающим листиком, подумал ещё, а может быть, померещилось мне тогда, давно? Может, просто слишком накуренный я тогда был? И, как только засомневался я в своих воспоминаниях, вдруг почувствовал, что вокруг стоит абсолютная тишина. Мы как раз один из углов той улицы проехали. Сложно представить, Сань, полная улица народу, все что-то делают, но не издают никаких звуков. 

Музыка прекратилась, строители перестали шуметь, зазывалы затихли. Только слышно, как у велорикши педали скрипят и больше никаких звуков. Несколько секунд тишины показались мне вечностью. Обведя взглядом находящихся вокруг людей, я понял, что никто не замечает, или не обращает внимания на образовавшуюся тишину. И тут мой взгляд встретился со старцем, сидящим на тротуаре возле украшенного цветами подноса для подаяний. В одной руке он держал железный трезубец Шивы, а в другой — маленький колокол. И, когда наши взгляды встретились, я понял, что он тоже слышит эту тишину. Улыбнувшись мне, он ударил в колокол трезубцем, произнеся «Ом Шанкар», и улица снова наполнилась звуками. Было ощущение, что эту тишину не заметил никто, кроме меня, моей Лены и этого старика с просветленным лицом. 

Несколько секунд необъяснимой тишины, возникшей как раз в тот момент, когда я про листик в Пушкаре вспомнил. С тех пор, Сань, чудеса мне больше не встречались. А раньше ведь, как минимум раз в неделю, мы друг другу рассказывали подобные истории, свидетелями которых были.

— Да, Вась, что-то меняется. То ли в нас, то ли в Индии. Как-то получается, что рай и чудеса, в нём происходящие, становятся обыденностью, и мы их просто не замечаем. Я вот, Вась, последнее время тоже подумываю ресторан в Ашвеме открыть. Материальный мир затягивает, не оставляя места чудесам.

— А я, Сань, хочу свой «Хэмп» продать. Хочу на юге Гоа, в Палолеме, большой ресторан открыть. Хочу легально начать деньги зарабатывать. Один товарищ с Палолема зовет меня на пару с ним новый бизнес поднимать.

— Там ведь, Вась, фриков совсем нет. Как же ты там жить будешь? Там ведь одни туристы-двухнедельники, которых ты терпеть не можешь.

— Мне, Сань, с туристов совсем не стыдно деньги брать. Мне даже приятно этих жлобов на деньги разводить. Здесь, на севере Гоа, жить хочется. А на юге — деньги зарабатывать. Посмотри, какие люди в большинстве по пляжу у нас здесь, на севере, ходят. С них же не хочется денег брать. С ними общаться хочется, дружить, любить. Хоть и меньше с каждым годом их становится, но всё равно, их пока большинство. А на Палолеме по пляжу морды ходят, директора сыро-мясокомбинатов и автосервисов, вместе со своими жёнами и пухлыми отпрысками. Они побухать сюда приезжают, с ними вообще нереально о чём-нибудь говорить. Зато денег у них столько, что швыряют их они направо и налево. Вот и думаю я продать свой рестик, и открыть там новый, для туристов. Буду вахтовым методом неделю на юге работать, а потом неделю на севере отдыхать. Не хочешь, Сань, купить мой ресторан? За пять тысяч долларов отдам.

— Не, Вась, я свой хочу построить. Чтобы тоже на берегу моря был, а я бы в нём за ди-джейским пультом стоял. Присмотрел я даже место одно, в Ашвеме. В следующем сезоне думаю уже открываться.

— По-моему, сейчас будет шоу. Смотри, Сань, вот представитель нового поколения Гоа идёт сюда.

— Привет, Вась. Мне нужно ЛСД. Продай капельку? — обращается ко мне подошедший худой парень с абсолютно сумасшедшими глазами.

— Слушай, уебан. Я тебе русским языком говорил уже много раз, ничего я тебе продавать больше не буду, — приготовляясь к неприятностям, говорю я, вставая из-за стола.

— Сука ты, Вася. Я дружить с тобой хочу, ты же не понимаешь. Я пришел в этот мир, чтобы спасти тебя.

— Спаси себя сначала, придурок, пошел вон из моего ресторана, — начинаю уже громко орать я.

— Никуда я не уйду, пока не продашь мне кислоты.

— Я тебя сейчас бамбуковой палкой отхожу, — говорю я, вытаскивая из ограждения приготовленный для такого случая бамбуковый шест.

Отойдя на несколько метров назад, обдолбаный дегенерат останавливается напротив столика, за которым сидит молодая беременная женщина. Выхватив у нее из рук стакан с соком, он бросает его в нашу сторону. Стакан со звоном разбивается о стену за нами.

— Что уставилась на меня, тварь брюхастая, что нагуляла пузо? — начинает орать сумасшедший на ни в чём не повинную женщину.

 — Ну всё, моё терпение закончилось. Я последний раз прошу тебя: уйди из моего ресторана! — ору я на него, замахнувшись палкой над головой.

— Вася, я хочу, чтобы ты меня ударил, — начинает истерически смеяться безумец, приближаясь ко мне.

Со всей силы я ударяю палкой по его лицу.

— Ударь меня ещё! — хохочет безумный придурок с бешеными глазами.

— На тебе ещё, — наношу я серию ударов по голове и туловищу.

 Видимо, наконец-то почувствовав боль, псих убегает в сторону моря.

— Вот. Видел, Сань, — что значит быть ресторатором на севере Гоа? Я больше не хочу здесь никаких дел делать. За десять копеек этих уродов терпеть? И наркотики я больше продавать не хочу. Проиграла, Сань, наша революция. Не хочу я противостоять таким вот идиотам. Я вообще не хочу больше менять сознание людей, пусть рождаются идиотами, живут идиотами и идиотами же и умирают.

— Успокойся, Вась, сядь, выпей чего-нибудь. Ты чего так разошёлся? Ну, подумаешь — идиот? Они повсюду здесь. Думаешь, на Палолеме их меньше?

— Есть, Сань, и там идиоты, они везде есть. Там почти такие же бывают, только алкогольного формата. Напьются, и точно так же себя ведут. Только там они с деньгами все. Там хоть всё говно, которое они на меня в своём пьяном бреду выльют, я за их же бабки и отмою потом. А с этого что взять? Пришёл, испортил настроение, облил говном и убежал. Он же не просто идиот, он, вдобавок, ещё и спидом больной. Ты думаешь, он задумывается о гондонах, когда таких же пьяных фричек здесь трахает? 

Таких, как он, изолировать от общества нужно. Я не умею общаться с такими людьми. Хотя, и с пьяницами тоже разучился говорить. Вот, сейчас стараюсь освоить эти контуры восприятия. В прошлом году на Палолем приезжал мэр какого-то провинциального города, то ли Саратова, то ли Сызрани. Нажрался водки, и давай гонять официантов. Сначала по роже даст, а потом сотку баксов в карман им сует. И хохочет так же, как этот безумец.

— Да, Вась, понимаю я тебя. Но, ты не расстраивайся сильно, так устроен мир. Там, где хорошо, обязательно появляются придурки.

_____________________

*Fucking washing powder Nirma (Чёртов стиральный порошок «Нирма» )- Во время ареста Виктора, полиция положила найденный у него зубной анестетик в пакет из-под стирального порошка.

*Сreature — Существо.

*Лунги — Большой платок, повязанный вокруг талии, как юбка.

*Дауншифтер — человек, отказывающейся от стремления к пропагандируемым общепринятым благам, наподобие постоянного увеличения материального капитала, карьерного роста и т. д., ориентирующейся на жизнь ради себя или семьи.

продолжение...

начало книги

приобрести все мои книги можно непосредственно у меня в Гоа, а также их можно купить через сеть, заказав книги on-line http://www.vasiliykaravaev.ru/p/blog-page_89.html
контакты: http://www.vasiliykaravaev.ru/p/blog-page.html