Глава 12. Часть первая. В тюрьме.
Судя по отступающим сумеркам, сейчас часов
пять утра. Проснувшись от ужасного рычания, доносящегося из туалета, я какое-то
время не могу понять, где я. Кто-то там душит кого-то? А, вспомнил: у индусов
есть дурацкая традиция — начинать день с туалета. Первым делом они бегут срать
и чистить зубы, делая это чаще всего одновременно. Почистив зубы, они
засовывают зубную щётку глубоко в горло, прочищая основание языка и издавая
громкое, ужасное рычание. Мне снова снился ужасный сон, я опять всю ночь
убегал.
У меня был целый чемодан каких-то
наркотиков, и меня окружала полиция, а я не знал, что делать. Я чувствую, что
наконец-то выспался. После газетной подстилки моя дырявая, грязная тряпка,
которую заключённые заботливо называют «Бэд шит»*, показалась мне фантастически
мягкой. Тюрьма постепенно просыпается. Из соседних камер доносятся звуки
чистящих горло. В каждой камере кто-нибудь рычит. Первыми просыпаются самые
старые, не привыкшие долго спать, заключённые.
Скрутив свои подстилки, мои
сокамерники, взяв в руки кружки, садятся на корточки, ожидая утренний чай. На
полу расчищается пространство для передвижения. По ту сторону двери появляется
индус в засаленной рубашке и грязных штанах. «Доброе утро Мангалдас», —
здоровается с ним Доминик, забирая через решётку стопку круглых булочек.
Просунув носик алюминиевого чайника в промежуток между железных прутьев,
Мангалдас молча наливает чай — всем по очереди.
Мой сосед по полу заботливо
приносит мне в постель две горячие булочки и полстакана чая с молоком. Давно
мне никто не приносил завтрак в постель.
— Как тебя зовут? — спрашиваю я
дедушку, похожего на старого чукчу.
— Бударам, меня зовут Бударам.
— Спасибо тебе, дедушка Бударам.
Отламывая кусочки горячей свежей
булочки и макая их в чай, я рассматриваю камеру. Кто-то, достав из своего
пакета масло, намазывает булку, кто-то кладёт в середину булки размоченное в
чае печенье. Никто никуда не торопится. Солнечный свет, падающий через решётку,
оставляет клетчатый рисунок на полу и стенах. Облезлые стены почти везде
покрыты плесенью и грибком. «Как бы какую-нибудь заразу не подхватить», — думаю
я, разглядывая ноги моего соседа.
Первым закончив завтрак, дедушка
Бударам начинает сосредоточенно макать тряпочку в красную жидкость и натирать
гниющее пространство между пальцами ног. Ногти на ногах у него почти полностью
съедены грибком. Ужасное зрелище. Будь я на воле, и, увидев такое, — тут же
убежал бы. Но, здесь бежать некуда, и с этим нужно смириться. Помыв свою чашку,
я снова погружаюсь в свои воспоминания. Это — единственное, что у меня не
отнять никому.
Смотря в телевизор, я стараюсь
сделать вид, что мне интересна передача об урожае индийской моркови в этом
году. Только бы никто не докучал различными вопросами. Окружающее меня
пространство растворяется. Мои воспоминания, как машина времени, отбрасывает
меня на несколько лет назад, в попытке найти причину, приведшую меня сюда. Я
снова чувствую запах моря, я вижу Гоа теми глазами, которыми я увидел его
впервые. Глазами, одетыми в огромные розовые очки. Уставившись в телевизор, я
лежу на полу и глупо улыбаюсь.
Шум громко открывающейся двери
выдёргивает меня из иллюзорной реальности.
— Walking time!!!* — крик
охранника возвращает меня в тюрьму.
Квадратная площадь: пятнадцать
шагов в ширину, пятнадцать шагов в длину. Семь камер по периметру. Решётка
вместо потолка. Из открытых камер неторопливо появляются люди. Никто не
улыбается, никто никуда не спешит. Только я один, быстрым шагом прохожу уже
который круг, не обращая ни на кого внимания. Энергия распирает меня изнутри.
Надо успеть выпустить её за час,
отведённый для прогулки. Из-за одного русского козла придётся сидеть здесь три
месяца, а может быть и шесть. Нет, о шести не стоит думать. Если буду быстро
ходить два часа в день, то, возможно, ещё похудею на несколько килограмм. Надо
бы подкачать мышцы. Они в тюрьме — дело первой необходимости. Во всём нужно
искать только преимущества, надо настроиться. Я в санатории, я лечусь, пройдёт
мунсун*, и я выйду — красивый и здоровый.
— Здорово, Вась, — слышу я своё
имя, произнесённое без коверкания, — Добро пожаловать в «Мапса файф стар
отель».*
— Я смотрю, Вить, ты тут время
зря не теряешь: неплохо выглядишь, тебя не узнать.
— Так три месяца я, Вась, уже без
наркотиков. Каждый день у меня гимнастика, йога. Не курю, не пью, ежедневно
загораю, десять килограмм сбросил. Я тут как в лечебно-трудовом профилактории,
помнишь, такие в СССР были.
Пойдём, по кругу вместе погуляем,
я тебе всё расскажу. Во-первых, ничего не бойся, здесь не российская тюрьма.
Никому от тебя ничего не нужно. Ты никого не трогаешь, и тебя никто не
беспокоит. Во-вторых, учись ждать, — это здесь главная медитация. Когда тебя
отсюда выпустят не знает никто, кроме Создателя.
— Я, вообще-то, рассчитываю
месяца через три отсюда выбраться, — с серьёзным лицом произнёс я, вызвав у
Виктора истерический приступ смеха.
— Я тоже так рассчитывал, —
успокоившись, но всё ещё с улыбкой и слезами от смеха на глазах, произносит
Виктор, идиотски хихикая. – Пойдём, Вась, я лучше тебя с друзьями познакомлю,
они уже больше года ждут. И все так же думали, — месяца через три выйти.
Знакомься: это наш доктор Дэвид,
он в тюрьме разносит по камерам лекарства.
Пристально смотря мне в глаза,
пожилой мужчина, похожий на азербайджанца, сложив свою ладонь в форму
пистолета, направил её в мою голову и с серьёзным лицом произнёс: «Бам-бам».
Выдержав паузу в несколько секунд, иранец, улыбаясь во весь беззубый рот,
протянул мне свою крепкую руку.
— Меня зовут Дэвид. Добро
пожаловать в ад. Мне Виктор сказал, что у тебя статья за двадцать грамм МДМА.
Это очень плохо. Статья 21.(с), я уже два года здесь сижу. Если повезёт, скоро
выйду. Если нет, — от десяти до двадцати, но я уже готов ко всему. У меня пять
килограмм чараса и восемьдесят грамм кокаина. Меня один русский сдал, так бы не
за что меня полиции не взять. Я — профессиональный драг-дилер, всю жизнь этим
занимаюсь. Если выйду, то опять торговать начну. Но, сначала того русского
найду, обязательно его найду. Не жить ему, это я обещаю.
На какое-то мгновение Дэвид
замолкает, играя желваками на скулах. С разных сторон в нашу сторону начинают
неторопливо потягиваться различные персонажи европейского типа.
— А это — «Милано». Его
Александро зовут, он из Сицилии, — воспользовавшись паузой в разговоре с
Дэвидом, сказал мне Виктор, показывая на мускулистого итальянца с орлиным
носом, — Посмотри, в какой он прекрасной физической форме. Больше сорока ему не
дашь, а ведь ему уже пятьдесят два. Тоже всю жизнь наркотики продаёт.
— My name Александро, — нараспев,
как все итальянцы, произносит Милано, протягивая мне свою крепкую руку, — У
меня было девятьсот пятьдесят грамм чараса, но полиция добавила пятьдесят грамм
своего, и сейчас мне светит десятка.
— Ой, Милано, только не начинай
заново, — сделав недовольно-уставшее лицо, прервал наш разговор Виктор, —
Потом, когда меня рядом не будет, расскажешь Васе свою историю. Сколько дней
здесь сижу, столько раз слышу от него эту бесконечную телегу про несправедливых
полицейских. Не нужно было Милано трогать наркотики, гулял бы сейчас на воле.
Нисколько не обидевшись на
Виктора, Александро переключается на Дэвида и продолжает рассказывать,
наверное, уже в сотый раз, свою грустную и несправедливую историю ареста.
— А я не драг-дилер, меня Адам
зовут. Я из Польши, — коверкая язык, говорит с акцентом, по-русски, рыжий
парень примерно моего возраста, — Я — профессиональный киллер, меня Интерпол
выследил. Скоро отправка в Германию. Я там одного бюргера за двадцать пять штук
завалил. Хотел я здесь, в Индии отсидеться, — но, не вышло. Одно радует, в
Германии хорошие тюрьмы, не то, что здесь. За пятнадцать лет отъемся, отдохну и
снова за работу возьмусь, когда выйду.
— А у этого, Вась, все разговоры
только об убийствах. Он в наёмных войсках служил, ничего, кроме как убивать,
больше не умеет, — шёпотом сказал мне Виктор, стараясь, чтобы его не услышал
поляк. — У нас всего один час на прогулку, пойдём, погуляем, — потянул меня за
локоть Виктор, не дав до конца выслушать поляка.
Быстрым шагом мы снова ходим по
кругу. Индусы, сидящие кучками по углам, с любопытством разглядывают нас.
— А тебя за что, Вить, посадили?
Как я помню, ты аптечными амфетаминами торговал, неужто сейчас и за них сажают?
— Не поверишь, Вась, — сижу за
банку индийского новокаина.
— Это как же тебя понять? Вроде
новокаин без рецептов, как анестетик, везде продаётся.
— А вот так Вась, мы ведь в
Индии, здесь всё может быть. Помнишь, в марте был карнавал фриков* в Арамболе?
— Конечно, Вить, помню. Хорошо мы
тогда повеселились на берегу моря под музыку барабанов.
— Так вот, Вась, на следующее
утро просыпаюсь я от того, что полиция в мою дверь стучит. Зашли ко мне в дом
индусы в штатском, и давай по комнатам шмонать. А у меня в холодильнике банка
двухсотграммовая с анестетиком стоит. Они открыли её, понюхали, — а порошок
точь-в-точь, как кокаин выглядит.
Попробовали на вкус: замораживает
дёсны, так же, как и «кокос»*. Меня сюда, в тюрьму, а порошок опечатали и
отправили на экспертизу в другой конец Индии, в Хайдарабад. Вот, жду эту
экспертизу уже три месяца. Пока экспертиза не придёт, судья меня выпустить не
может. Раз в две недели возят меня в суд, дают продление — и снова назад, сюда,
в санаторий. Если полиция мне ничего не подсыпала, то должны выпустить. А если
эти козлы чего-нибудь сыпанули, то мне тоже десятка светит. Но, я стараюсь об
этом не думать.
— По камерам, расходитесь по
камерам, — начинают кричать охранники, стуча бамбуковыми палками по решётке.
— После обеда, Вась, с трёх до
четырёх будет вторая прогулка. Я тебе Мапсу-бич* покажу, — улыбнувшись, говорит
Виктор, и направляется в сторону своей камеры.
приобрести все мои книги можно непосредственно у меня в Гоа, а также их можно купить через сеть, заказав книги on-line http://www.vasiliykaravaev.ru/p/blog-page_89.html
контакты: http://www.vasiliykaravaev.ru/p/blog-page.html
контакты: http://www.vasiliykaravaev.ru/p/blog-page.html